INNOV.RU | Информационный портал 

   
каждый месяц нас читают более 300 тысяч человек .
КУРСЫ КРИПТОВАЛЮТ

 

Наталия Орлова, Альфа-банк: «Самое главное изменение в России за последние 1,5-2 месяца – это улучшение настроений»


Экспертное мнение: О перспективах российской экономики. О курсе рубля.



24.06.2016 10:12
фото: INNOV.RU
12241

Наталия Орлова, Альфа-банк: «Самое главное изменение в России за последние 1,5-2 месяца – это улучшение настроений»

Сегодня в гостях у INNOV Наталия Орлова, главный экономист, главный финансовый аналитик Альфа-банка, руководитель центра макроэкономического анализа.

– Самое главное изменение за последние 1,5-2 месяца – это улучшение настроений, потому что на начало года (январь, февраль) все были очень мрачно настроены, казалось, что «происходит Апокалипсис», падала цена на нефть, сложности с бюджетом, жесткие заявления Минфина…

Наталия, охарактеризуйте современную ситуацию в российской экономике, пожалуйста.

– Сейчас ситуация с точки зрения прогнозов и ожиданий стала выправляться. Отчасти, конечно, видимая часть айсберга – это то, что происходит с ценами на нефть. Ну, естественно, цены оттолкнулись от 30, пошли выше, стало легче. Ну и курс, который в плотной корреляции, тоже: когда 65-70 уровень (за 1 американский доллар) –  не так страшно, как когда было 80.

Но, все-таки есть и более фундаментальные факторы. Давайте обратимся к моим прогнозам. В начале года я прогнозировала, что ВВП в текущем году упадет на 1,5%, но в конце мая этот прогноз был пересмотрен на -0,3 %.

Самое главное, что привлекает внимание и что делает взгляд на ситуацию более позитивным лично у меня – это статистика по номинальным зарплатам и безработице. На реальные зарплаты сейчас особенно смотреть не стоит, потому что из-за инфляционного всплеска есть ощущение, что прошлый год – это «ужас, ужас», минус 9,5 %, но вообще это разовая инфляция. Номинальные зарплаты они более показательны, вообще номинальные зарплаты не рисуют нам страшную картинку.

Этот показатель фиксирует, что даже в прошлом, 2015 году был рост зарплат на 5%. За первые 4 месяца текущего года зарплаты номинально растут на 7,1%. При этом в первом квартале был зафиксирован рост в 7,7%. Это гораздо сильнее ожиданий.

Когда мы входили в текущий год, я думала, что, наверное, зарплаты будут расти на 3% или 4%.

При этом стоит заметить, что весь этот рост происходит на фоне очень жесткой бюджетной политики. В первые два месяца 2016 года мы наблюдали очень сильное сжатие бюджетных расходов, потому что когда нефть была $30 за баррель, естественно, Минфин затянул все, что можно. Там наблюдался провал бюджетных расходов. В первые два месяца 2016 года падение расходов бюджета год к году составляет почти 40 %, т.е. они закрутили бюджет за первые два месяца. Потом с марта, когда нефть начала восстанавливаться, начали постепенно увеличивать расходы.

Тем не менее, те цифры по росту номинальных зарплат, о которых я говорила, были достигнуты в условиях такого жесткого бюджета. Это означает, что когда пойдет дополнительное бюджетное стимулирование, то номинальный рост зарплат может ускориться.

Почему происходит рост зарплат?

– Рост зарплат происходит из-за нехватки предложения на рынке труда, т.е. у нас трудовые ресурсы – это численность экономически активного населения, она стагнирует с 2009 г. У нас это около 75-76 млн. человек, число постоянно колеблется. Это, фактически, означает, что как только какое-либо, хоть небольшое, намечается ускорение в экономике, то все компании начинают искать где-бы взять специалистов и приходится повышать зарплаты, чтобы хоть кого-то удержать или найти.

В целом, это проблема демографического свойства, которую мы наблюдаем просто потому что у нас из-за демографического провала в 90-е гг. нет сейчас достаточного предложения рабочих рук. Мы еще будем находиться в этом демографическом цикле до 2022-23 гг., когда пойдет новая демографическая волна, когда на рынок труда будет приходить новая более многочисленная волна работников.

Все это создает структурную предпосылку для роста зарплат, но тот факт, что это происходит в условиях жесткого бюджета – это признак того, что спрос будет восстанавливаться.

Что еще важно понимать по бюджету?

– У нас в ближайшие полтора года все будет определяться бюджетом. Я для себя внутри держу фразу «если у нас будут в России бюджетные расходы расти, тогда у нас будет рост. Не будет рост бюджетных расходов – тогда рост будет какой-то там очень небольшой, может быть 0% или 1%».

Очень многое будет зависеть от бюджетной политики и соответственно, от политических решений, поскольку есть позиция Минфина. Позиция Минфина простая: У нас Резервный фонд исчерпывается – мы должны экономить. Но, если Вы посмотрите на опыт предыдущих электоральных лет, 2012 год, у нас был экономический рост в 4% и при этом у нас номинальные зарплаты в госсекторе росли на 30 %, хотя в принципе в том году не было необходимости избыточно стимулировать.

К этим выборам мы подходим – у нас уже 2 года заморозка зарплат в госсекторе. Экономика, даже если она будет расти – в следующем году я прогнозирую рост на уровне в +2,5%, но это функция бюджетных расходов. Без бюджетных расходов в 2017 г. будет 1 %, но никак не 4 %, даже в самом лучшем случае. Необходимость стимулировать экономику – она выглядит сейчас более необходимой, чем раньше.

Что еще важно понимать по поводу ближайших перспектив?

– Если даже Вы возьмете проект бюджета, абстрагируясь от того, какое политическое решение будет принято на следующий год, где у нас расходы федерального бюджета составляют 16,1 трлн. руб. и с учетом той сезонности,  что первые два месяца 2016 года были недофинансированы – у нас на остаток года получится рост бюджетных расходов исходя из проекта действующего бюджета 9% год к году, в номинале. При этом инфляция в последние два месяца составляет 7,3%. Это означает что, в принципе, уже сейчас мы будем входить в фазу, когда бюджет уже по умолчанию будет стимулирующим, просто из-за сезонности исполнения.

Расширяя тезис, почему сейчас будут улучшаться настроения: уже не такой страшный первый квартал. В целом, бюджетная тема на данный момент не очень хорошо осознается рынком. Возможно, это происходит потому, что данная статистика выдается Минфином, Минфин ее не очень подробно комментирует, поэтому все обычно смотрят только на общие комментарии Минфина «будет жестко, будет мало денег» и сфокусированы на это.

Когда окажется, что «жестко» уже было и они, наоборот, начнут стимулировать экономику – это может стать положительным сюрпризом. Поэтому на ближайшие месяцы стоит готовиться к раунду улучшения экономических прогнозов и, в принципе кое-какие ласточки уже есть: Сбербанк повысил прогнозы роста, Улюкаев сказал, что, может быть по итогам года будет 0 %, а не падение ВВП.

Еще раз повторюсь, что это выглядит как исключительное отражение цены на нефть, но, на самом деле, за этим есть более фундаментальные предпосылки (за повышением прогнозов). Мы сейчас на новой волне, более оптимистичной.

Вернемся к теме ЦБ.

– Бюджетные расходы рост зарплат – это хорошо для экономического роста, но это всегда плохо для инфляции. Вообще, этот рост зарплат на 7 %, о котором я говорила, который уже наблюдается за первые 4 месяца – я считаю, что сейчас это станет проблемой для ЦБ. Они в ближайшее время уже должны выразить свое беспокойство по данному вопросу. Ранее это был потенциальный риск, а сейчас рост зарплат виден статистически.

У меня по ЦБ мнение против рынка – я считаю, что в этом году они ставку не смогут понижать, я думаю, что она останется на уровне 11 % (интервью с Наталией Орловой состоялось до оглашения решения ЦБ о снижении ключевой ставки в июне – прим. автора).

Рассматривая аргументы, которые способствуют дальнейшему снижению ключевой ставки, остановимся на инфляции. Вроде бы она составляет 7,3% в годовом выражении, что, конечно же, существенно ниже, чем 11%, но там есть несколько проблем. Очевидная проблема связана с курсом, потому что если ФРС повысит процентную ставку, то это может дать давление на курс рубля и принесет давление на инфляцию и, наверное, самая главная проблема в инфляции связана с тем, что сбилась сезонность.

Если Вы следили за инфляцией в предыдущие годы, то обращали внимание, что август-сентябрь – это время дефляции. Все это знали, и все прогнозные модели выстраивались, исходя из этого. Последние 2 года, начиная с 2014 года, у нас пошла девальвационная волна и инфляция больше не наблюдается. Пока мы не знаем по какой причине это происходит – то ли потому что у нас нет доступа к, например, турецким овощам и цены внутри будут расти из-за этого, поскольку внутренний рынок не до конца еще смог подстроиться (речь идет о внутреннем рынке производителей) или мы все-таки вернемся в дефляционный тренд в летние месяцы. Как будет работать сезонность исполнения бюджета? На самом деле у ЦБ и экономистов нет большого комфорта в работе с сезонностью инфляции, она сильно сбилась.

Работать на старых моделях, прогнозируя инфляцию, сейчас опасно. Это может заставить ЦБ, даже несмотря на замедление текущей инфляции, вести себя осторожно. Второе соображение, которое сейчас оказывает очень активное влияние – это то, что банки сейчас очень активно гасят свою задолженность перед ЦБ.

Почему этот фактор важен?

– Потому что когда ЦБ удерживал большой объем рефинансирования, который он предоставлял банкам, речь идет о реально выделенных деньгах, это был такой способ предотвратить повышение процентной ставки, т.е. если ЦБ видит, что есть какое-то повышательное давление на ставку, то он, конечно же, расширяет свой инструментарий финансирования, дает ликвидность.

То, что банки сейчас гасят задолженность перед ЦБ, означает, что ставки приближены к равновесным значениям и диапазон отклонения стал не очень большой. Это происходит в условиях, когда банки почти не кредитуют, т.е. корпоративный кредитный портфель в последние два месяца чуть-чуть сокращается, в 2015 году он рос на 5%, но потому что активно шли процедуры рефинансирования внешнего долга – компании брали внутри, в России кредиты, чтобы платить по внешним долгам. Это большое отличие от 2009 года, когда корпоративный портфель уходил в минус.

Розничный кредитный портфель сжимается, но масштаб не такой значительный, как в корпоративном кредитовании.

Как только восстановится кредитная активность хоть какая-то, банки уже не будут гасить свои задолженности перед ЦБ, потому что у них уже не будет избытка ликвидности. Пока у них избыток ликвидности от того, что вкладчики несут им деньги, а кредитовать им некого.

Что еще мешает ЦБ снижать ставки?

– Первое – это бюджетная политика, аргумент понятный, ЦБ о нем уже не раз говорили.

Второе – это тема структурных реформ. Этот аргумент как будто бы менее осязаемый, но эта проблема ощущается также через бюджет, потому что если у Вас нет структурных реформ, то нет и экономического роста. Если нет экономического роста, то бюджет не пополняется, то есть ему очень сложно нарастить доходную базу и единственный источник дополнительных доходов – это в такой ситуации инфляция.

При позиции ЦБ, который говорит о том, что он таргетирует инфляцию на уровне 4%, есть интерес к определенной бюджетной политике. К сожалению, в ситуации, когда Правительство не проводит структурные реформы, интерес к бюджетной политике заключается в том, чтобы инфляция все-таки была не 4%, а все-таки повыше.

Политически, совершенно точно, есть консенсус, что инфляция в 15-20% – это опасно, но существует и «серая зона» от 4% до 15%. Она достаточно широкая. Грубо говоря, в моем понимании инфляция в 8-10% она, конечно, будет не очень хороша для экономики, но у нас и так никто не ждет инвестиционного роста, а для бюджета это будет каким-то подспорьем с точки зрения доходной базы.

Это вещи, о которых большинство спикеров просто не говорят на официальных дискуссиях, делая вид, что соглашаются с политикой таргетирования инфляции. Это такая скользкая зона, но в целом стоит отметить, что отсутствие структурных реформ негативно сказывается на инфляции в долгосрочной перспективе.

Что будет происходить на валютном рынке?

– На валютном рынке, в принципе, в ближайшее время как я считаю, ничего страшного происходить не будет. Статистика, которая у нас выходит в последнее время, говорит в пользу достаточно стабильного рубля.

Стоит отметить профицит счета текущих операций, который удерживается на приемлемом уровне. Растущие цены на нефть будут помогать удерживать данный показатель.

Что еще помогает стабильному курсу рубля по отношению к американскому доллару?

– В этой тематике следует отметить еще одни важный фактор. Это фактор, связанный с закрытием основных туристических направлений. В 2015 году выездной турпоток из России составлял порядка 11 млн. человек, почти половина, около 40%, этого объема составляли Турция и Египет – два направления, которые в этом году оказались закрыты.

Это означает, что те люди, которые туда ездили, хотя, некоторая их часть и начнет ездить в другие страны, но большинство из них в 2016 году будут путешествовать или внутри России или тратить эти деньги на товары повседневного пользования. Это причина, почему в первом квартале падение ВВП не такое большое, ведь, например, в январе многие секторальные аналитики отмечали, что просто население не поехало традиционно отдыхать, а осталось в городах и пошли в кино, рестораны, что как-то поддержало внутреннюю динамику. Это фактор, который положительно сказался и на платежном балансе и, отчасти, на экономическом росте.

Из чего еще складывается курсовая динамика?

– Значительный фактор в курсовую динамику вносит все то, что связано с капиталом. По капиталу данные I квартала у нас вышли очень неплохие, отток составил всего $7 млрд. за квартал, из которых на погашение внешнего долга пришлось $3-4 млрд. Стоит отметить, что исходя из динамики I квартала, в рамках 2016 года объем погашения внешнего долга по отношению к 2014-2015 гг. должен снизиться достаточно радикально, что также является весьма положительным фактором для российской экономики.

Предполагаю, что суммарный отток капитала из России по итогам 2016 г. составит около $30 млрд. Это радикально меньше, чем ранее. Это, в принципе, уже не страшно, –  в прошлом году отток капитала составил $59 млрд.

Исходя из вышесказанного, для валютного курса, пока стоимость барреля Brent находится там, где она есть (около $50/баррель – прим. автора), т.е. нет коллапса, падения до $20-25/баррель, да и подобного развития событий сейчас вроде бы никто и не ждет. Есть ощущение, что платежный баланс не представляет для курса большой угрозы.

Сравнивая динамику волатильности рубля с другими валютами развивающихся рынков видно, что движения рубля в 2015 году были несколько избыточны. При аналогичном сравнении рубля с другими нефтяными валютами за тот же период рубль опять-таки выглядит слишком волатильным. При этом в первые 5 месяцев 2016 г. ситуация выглядит более нормализованной.

Наталия, подведите резюме: каково, на Ваш взгляд, «фундаментально обоснованное» значение курса американского доллара по отношению к российскому рублю в текущих условиях?

– На мой взгляд, это 70 руб./долл.

Существуют разные метрики для проведения подобной оценки. Можно посмотреть через сопоставимую динамику промышленного производства, т.е. в паре рубль/доллар – как Россия растет по отношению к США. При таком расчете на конце 2017 г. фундаментальное значение как раз составляет 70 руб./долл., но данный индикатор соотношения промышленного производства в России и США не учитывает цену на нефть.

Если мы сделаем поправку на нефть, то 70 руб./долл. получается при $50 долл./барр. Дальше Вы можете делать разные сценарии. Например, если Вы считаете, что равновесное значение Brent – $30/барр., то рубль будет идти к 80 руб./долл., потому что изменение цены на нефть на $10/барр. «дает» где-то 5 руб. в фундаментальной паре долл./руб. Рыночный курс рубля при существенных колебаниях стоимость барреля нефти является более чувствительным.

Таким образом, на ближайшее время 70 руб./долл. является наиболее взвешенной позицией. Есть возможность, что курс будет достаточно стабилен вплоть до 2018 г.

Наталия, а какова Ваша позиция по процентной ставке? (на момент интервью ЦБ еще не заявил о своем решении снизить процентную ставку на 50 базисных пунктов – прим. автора)

Я думаю, что 11 % по ключевой ставке может остаться не только до конца этого года, но, может быть и на следующий год.

ЦБ крайне важно не допустить повышения процентной ставки. Худший сценарий для ЦБ – это если они снизят ставку, а затем им придется ее повышать.

Даже если они (ЦБ РФ – прим. автора) установят ключевую ставку на уровне в 9% при условии инфляции в 7%, то ничто не страхует нас от того, что ФРС США поднимет свои процентные ставки и нам тоже придется повышать свои. Этого сценария необходимо избежать.

Вернемся к бюджетной политике.

– У меня понимание такое: скорее всего дополнительные расходы бюджета произойдут. Я считаю, что вероятность этого тем больше, чем больше восстановление цены на нефть, т.е. если сейчас стоимость барреля достигнет $55-60, то вернется ощущение, что в бюджете опять есть деньги, которые можно потратить.

В любом случае, даже если цена останется в районе $50/баррель, я думаю, что в этом году будет дополнительная индексация пенсий и, более того, в 2017 г. рост расходов бюджета будет происходить значительно быстрее, чем заявляет Минфин.

За какими экономическими показателями россиянам стоит особенно пристально смотреть в ближайшее время?

Во второй половине этого года особенно важно наблюдать за тем, что происходит с бюджетом.

Здесь опять многие аналитики говорят, что Минфин взял курс на жесткую бюджетную политику, но я считаю, что в электоральном цикле очень опасно делать такие преждевременные заявления.

Каких перемен россиянам стоит ждать в экономической повестке в 2017-2018 гг.?

– Если смотреть на несколько лет вперед, то присутствует понимание что после 2017-18 гг. Минфин будет выходить на рынок обязательств, на внутренний долговой рынок. Это будет новая реальность.

До сих пор у нас не было такой «привычки», мы уже просто забыли с 90-х гг., что такое работать с государственными обязательствами, банки не очень инвестировали в это. На практике, скорее всего, это будет значить, что Минфин начнет конкурировать за финансовые ресурсы с частным сектором.

Конечно, это произойдет по мере исчерпания резервного фонда, т.е. не прямо сейчас, но все-таки мы приближаемся к этой ситуации. Это будет такой вызов и для ЦБ, и для Минфина, и для банковского сектора.

Объясните, пожалуйста, подробнее в чем будет заключаться этот «вызов»?

– Я имею ввиду, что сейчас в России дефицит бюджета закрывается Резервным фондом. Минфин вливает ликвидность в банки, кроме того, когда есть Резервный фонд, Минфин имеет возможность размещать в банках депозиты, выполняя роль игрока, подпитывающего банки ликвидностью.

В ситуации, когда Резервный фонд исчерпается, Минфин станет заемщиком, то он будет наоборот забирать ликвидность и тут встает вопрос: Через какое время и в какие банки эти ресурсы в виде средств на счетах будут возвращаться? – Это не очень очевидно.

Мы перейдем из ситуации, когда Минфин был источником ликвидности, в ситуацию, когда Минфин станет заемщиком и это значит, что для многих банков встанет выбор как и в 90-е гг. о том, что можно дальше кредитовать, а можно давать деньги Минфину. При этом если в эти годы экономика не будет расти, то Минфин будет выглядеть весьма привлекательным заемщиком, потому что кредитное качество у него, по крайней мере пока, понятно.

Как Вы оцениваете эффект импортозамещения в стране? Как вообще можно подойти к оценке успешности данных мер?

– Первое и самое простое: посмотреть на долю сельского хозяйства в ВВП, на рост сельского хозяйства. Доля сельского хозяйства так и осталась ниже 4%, там небольшой рост действительно был, но он был сопоставим с 2011 г., когда произошло восстановление после засухи. Ничего там радикального на фоне санкций, на фоне девальвации не произошло, поэтому динамика сельского хозяйства, в определенном смысле показывает фиаско у политики импортозамещения.

Второй момент – это доля импортной продукции в потреблении. Она была 44 % до девальвации, в 2013 г., на 2015 г. она составила 38 %. Я считаю, что при той масштабной девальвации, которую мы видели, это очень незначительный рост доли отечественной продукции.

Конечно, есть какие-то сегменты, какие-то предприятия, которые смогли воспользоваться. Нельзя сказать, что импортозамещение не удалось вообще нигде, но именно в масштабе страны, так, чтобы мы увидели, что отечественная промышленность стала себя гораздо лучше чувствовать, чтобы мы увидели какие-то точки роста – я бы тоже так не сказала.

Наталья, то есть Вы оцениваете текущие результаты импортозамещения, в целом, отрицательно?

– Вы знаете, двояко. Цифры, которые я сказала, говорят против импортозамещения. С другой стороны, если мы вспомним ожидания, – в начале 2015 г. все думали, что ВВП обвалится в среднем на 7-8 %, а в итоге мы получили всего-навсего падение на 3,7%. Да, это растянуто во времени, т.е., скорее всего, мы получим некоторый отрицательный результат по росту ВВП и в текущем году, но все равно экономика не резко упала и восстановилась.

В этот кризис она сползает постепенно, но, тем не менее, изначально было ощущение, что могло быть хуже. Это означает, что какие-то сегменты все-таки подхватили выпавший импортный сегмент, закрыли его внутренним производством.

При этом все это «не тянет на масштаб бедствия». У нас же импортозамещение и санкции ввели, контрсанкции, реолакация туризма на внутренний рынок – это все очень мощные толчки, помогающие осуществлять импортозамещение.

Многие российские экономисты и эксперты давно указывают на необходимость проведения структурных реформ в экономике. Что подразумевается под термином «структурные реформы» и действительно ли они так нужны?

– Действительно, если сейчас спросить буквально любого экономиста, то Вам все скажут, что у нас будет низкий экономический рост, потому что нет структурных реформ. Это такая формула, консенсус.

Лично я под структурными реформами понимаю необходимость в повышении уровня конкуренции. Уровень конкуренции можно повышать по-разному: можно повышать его, улучшая работу судебной системы и т.д. Базовая проблема заключается в том, что в данный момент в российской экономике нет точек, куда бизнес был бы готов инвестировать, нет точек роста, нет подходящих проектов.

Существует две диаметрально разные точки зрения. Первую точку зрения выражают люди, которые говорят о необходимости снижения ставки, «давайте напечатаем деньги», «давайте потратим бюджетные деньги» и так далее. Эта точка зрения сводится к тому, что экономике необходимо больше денежных ресурсов, чтобы «было что инвестировать».

Проблема в том, что именно этой проблемы в экономике России сейчас и нет. Посмотрите на отток капитала – он шел в 2010-14 гг. по $60 млрд. в год. Деньги в экономике есть, они просто сюда не вкладываются. Это происходит потому, что существует проблема горизонта, то есть Вы инвестируете никогда не меньше, чем на 3 года, стандартно – на 5-7 лет.

В России при таких горизонтах не понятно, что будет инфляцией, с курсом, с налоговой политикой, с санкциями. Какая должна быть доходность проекта, чтобы вот это все «непонятно» как-то окупить? Конечно, она должна зашкаливать и Вы, вероятно, не видите здесь таких проектов, поэтому, когда мы говорим про уровень конкуренции, то имеем ввиду возможность появления здесь какого-то капитала или же правительство создало такие предпосылки, чтобы можно было вкладываться в точки роста и тогда можно рассчитывать, что ставка на производительность сработает.

К сожалению, пока экономика у нас не идет в сторону усиления конкуренции. Например, если посмотреть на банковский сектор, – доля госбанков за последние годы увеличивается. В каких-то сегментах она растет не очень агрессивно, в каких-то, например, в корпоративных депозитах, растет очень агрессивно, где госбанки сейчас занимают уже около 64%, но в целом у нас этот тренд, зародившийся в начале 2000-х гг., только усиливается, доля госбанков растет. Подобная ситуация происходит и в других отраслях.

Какова роль будущего возможного роста стоимость нефти для роста российской экономики?

– Это не потенциальный рост, это циклический. Сегодня нефть выросла – у Вас экономика растет, завтра упала – экономика в спаде.

Структурные факторы влияют на потенциальный рост. Настоящая проблема заключается в том, что у нас потенциальный рост находится в районе 1%.

Что Вы имеете ввиду под потенциальным ростом?

– Потенциальный рост – это когда Вы «загружаете» в экономическую модель Ваш труд в экономике, загружаете мощности, которые в есть в экономике и смотрите сколько такая экономика может из себя выжать. Вот наша экономика «выжимает» 1 %.

Почему в 2017 г. рост ВВП может составить 2,5%? Потому что в 2015 г. было минус 3,7%, в 2016 г. тоже будет минус-сколько-то, т.е. экономика России уже 2 года не растет по 1%, возникает так называемый «разрыв выпуска». Исходя из модели, ВВП должен прибавлять каждый год по 1%, а он один год падает, а должен был вырасти, второй год еще упал и появился этот разрыв.

Конечно, от описанной ситуации может быть догоняющий рост, но все быстро закончится – один год догоните, второй год догоните и все, дальше так и будет продолжаться рост на уровне в 1%.

Почему не растет инвестиционная активность?

– Инвесторы ориентируются на то, что будет в будущем. Для того чтобы начались инвестиции компаниям недостаточно, чтобы что-то улучшилось только сейчас, они хотят понимать, что это устойчиво и хотят понимать как это и почему происходит.

Оттого, что бюджет сейчас «вот сейчас дал денег» и в следующем году даст денег инвестиционная привлекательность не меняется, потому что, может быть уже в 2019 г. такие налоги населению предложат, что оно не сможет потреблять и в этом смысле инвесторам комфортнее не стало.

А как же санкции и контрсанкции?

– Знаете, по санкциям тоже самое. Я курьезно ездила в 2014 году на юг России, в Краснодар. Это было сразу после введения санкций. Я спрашивала о планах, инвестициях в связи с происходящими событиями, ведь, внутренний рынок, возможности.

Они мне говорят: «Санкции – это на год». Мы же не знаем они через год проголосуют или нет? Вроде все говорят, что это надолго, ну а если они их отменят через год? А если через два года потом отменят? А у нас многие сельскохозяйственные проекты окупаются семь лет. На горизонте в семь лет кто даст гарантию, жесткую гарантию, что все останется как есть сейчас? Никто. Есть иллюзия, что возникли возможности, а когда Вы планируете инвестиции и садитесь за расчет, то там не очень все очевидно.

Все это приводит к низкой инвестиционной активности. Нет инвестиционной активности – нет спроса на кредиты. Еще раз повторюсь – спрос на кредиты прошлого года исключительно связан с выплатами по внешнему долгу. Многие российские банки были, можно сказать, счастливы, потому что наконец-то к ним вернулись заемщики, которых в России они не видели уже много лет – компании, которые всегда занимали на внешних рынках в 2015 году пришли в российские банки.

Какие отрасли отечественной экономики российские банки опасаются кредитовать менее всего? И откуда все-таки есть заявки на кредиты, на развитие производства?

– Сейчас все хотят кредитовать экспортеров, потому что даже если на ближайшее время есть ощущение, что курс рубля будет стабилен, то на более длинном горизонте в пять лет уже есть опасения по поводу курса. Тем более что мировые валютные курсы также не стабильны. Поэтому приоритет отдается экспортерам. Экспортеры могут быть разные, это необязательно только «нефтянка», это могут быть металлургия, химические производства и так далее.

В какой-то степени по-прежнему идет игра на бюджете. Я не зря так много говорила про бюджет – мне кажется, что эта тематика сейчас очень важна для всей российской экономики. Сейчас население и компании – все гадают – будет ли бюджет давать деньги.

Если будет – будет хорошо – окажется, что у нас есть бизнес.

Не будет – плохо – подождем, когда будет.

Фактор бюджета в России – основной, определяющий спрос.

У кого в России сейчас есть деньги для инвестиций? Ведь многие компании продолжают увольнять персонал, снижать зарплату? У кого сейчас лежат эти деньги? Где они?

– У российских компаний сейчас сосредоточены огромные суммы в валютных депозитах в российских банках, порядка $160-180 млрд., это порядка половины от всех корпоративных депозитов, т.е. долларизация депозитов серьезно выросла за последнее время.

Почему это произошло? Потому что кто-то пытался на этом заработать, кто-то аккумулировал средства для обслуживания внешних долговых обязательств.

У населения в российских банках тоже лежит около $90 млрд. в валютных депозитах. Даже если Вы посмотрите на компании – например, я знаю случаи в металлургии, когда компании, у которых есть прибыль, занимаются выкупом своих долгов, не инвестируя. Таким образом поступают многие и не только металлурги – многие хозяйствующие субъекты снижают свою долговую нагрузку. Это необязательно непосредственное погашение внешнего долга и других кредитов, это может быть выкуп обязательств с рынка.

Мне кажется, что сейчас мало кто из игроков российского рынка, даже среди тех, кто имеет прибыль, принимают инвестиционные решения. Это происходит по тому, что объемы инвестиций традиционно очень сильно коррелированы с динамикой доходов и потребления.

Как было в начале 2000-х? В России был потребительский бум и компании инвестировали, чтобы его обслуживать. Это была понятная модель. А сейчас? То, что мы сейчас обсуждаем – это горизонт одного-двух лет. Вот пройдут выборы. Дальше – очевидные риски, что может быть повышение налогообложения физических лиц. Если повысят налогообложение, спрос, наверное, ужмется. Будет еще одна девальвация и спрос тоже ужмется, потому что девальвация – это когда население платит за кризис.

Что Вы будете делать, представив себя российской компанией? Готовы инвестировать в таких условиях? Вообще ничего не понятно. У Вас горизонт планирования просто не просматривается.

Грубо говоря, деньги лежат в депозитах, «в мешках» и их никто не вкладывает в экономику? Все «сидят и ждут»?

– Да, все сидят на «кэше». Даже если компания выкупила долг, значит она этот «кэш» кому-то передала. Да, это все «кэш». Собственно говоря, банки, получая этот «кэш», возвращают его Центральному Банку, видя снижение объемов рефинансирования. Этот кредитный мультипликатор не работает.

В отечественных резервах скопилось Золота на, примерно, $60 млрд.  Насколько я знаю, также большие резервы в Золоте также имеет Китай… Зачем мы копим деньги в металле? Экономические власти верят в рост котировок золота?

– Нет, я думаю, что нет.

Я думаю, что это некая диверсификация, потому что после введения санкций появилось желание уйти из долларовых инструментов. Золото – это способ диверсифицироваться.

Как Вы относитесь к экономическим инициативам господина Глазьева, связанным с печатным станком, с эмиссией?

– Я плохо отношусь к идее об эмиссии.

Я не принадлежу к числу экспертов, которые считают, что у нас проблемы заключаются в отсутствии денег.

Позицию Глазьева можно разделять хоть как-то, если считать, что в России инвестиции не идут по причине отсутствия денег. Дальше можно вдаваться в тонкости, эмиссия это или не эмиссия, но я изначально считаю, что у нас в экономике нет проблемы отсутствия денег. У нас проблема в том, что нет проектов. Деньги есть.

Где зарплаты будут расти быстрее: в финансируемой государством сфере или в частном бизнесе? Как Вы думаете, когда реальные доходы в России могут вернуться к уровню 2013 года? При каких условиях?

– Задача не в том, чтобы «возвращаться к уровню». Мы вообще не можем вернуться на уровень 2013 года. Задача сейчас – «плавную посадку» сделать. У нас в экономике, фактически, перепотребление, то есть мы потребляем больше, чем мы можем себе позволить. Мы привыкли столько потреблять при высокой нефти, теперь понятно, что нефть дальше не растет, с точки зрения бюджета ясно, что потрачено слишком много.

Девальвация – это был способ «прибить» покупательную способность. Получилось очень резко и больно. Значит, пока мы находимся в электоральном цикле, будет некая компенсация. При этом в 2018-19 гг., причем я думаю, что в 2019, должен быть еще один раунд. Почему я говорю, что перспективы курса не очень хорошо выглядят? Потому что только через девальвацию можно это сделать.

Подводя итог, я не думаю, что есть план возвращаться к уровню 2013 года. Опять же, если нефть не уйдет на те же $120/барр., но даже в этом случае есть уже понимание, что излишнее потребление оно чревато.

Девальвацию удалось преподнести так приятно, потому что она совпала с контекстом санкций, волной повышения патриотизма и люди были готовы в 2014 году это принять. Совершенно очевидно, что в другом контексте это могло бы быть более болезненно.

Девальвация будет проведена еще раз?

– Я думаю, что да. Просто не факт, что это будет происходить точно также. Это может быть более постепенно, мы не знаем, как это будет, но я говорю о том, что в такой экономике рассчитывать, что мы сейчас можем лечь на какую-то траекторию укрепления, если цена на нефть не уйдет на $120/барр., то есть мы говорим о «нормальном» положении на нефтяном рынке, очень сложно.

Внутри, в экономике, на данный момент нет факторов, которые работают на укрепление курса.

 



ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Открытие бизнеса: регистрация ООО или ИП Открытие бизнеса: регистрация ООО или ИП
Открытие собственного бизнеса - это в каком-то смысле захватывающий и рискованный шаг
Выбор подходящего бизнес-сообщества Выбор подходящего бизнес-сообщества
Термин «бизнес-клуб» охватывает разнообразные ассоциации предпринимателей, объединённых общими интересами, доходом, жизненным опытом, местом жительства и форматами взаимодействия

архив: 2013  2012  2011  1999-2011 новости ИТ гость портала 2013 тема недели 2013 поздравления